Массандрагора. Взломщики - Страница 54

– У нас новенький, – объявил Гордеев. – Прошу любить и жаловать: Соломон. Будет нашим новым штатным программистом.

Все еще более пристально уставились на Павла.

– Здрасте, – сказал он, встав с места.

– Здоро́во, – проскрипел знакомый голос.

Соломон повернул голову и увидел своего самого первого провожатого, который провел его в магазин у метро, а затем в лифт-трансфер. Метростроевец был в замасленной черной робе и кожаном шлеме с очками-консервами, как у дореволюционных шоферов и летчиков.

– Я тебя помню, пацан, – сказал провожатый. – Да-да… Меня зовут Рэд. Тоже прошу любить и очень даже жаловать, – и протянул свою костлявую руку.

Соломон пожал ее, и к нему тут же потянулись остальные – все принялись называть свои имена и должности. Здесь было и несколько девушек.

– Зингер, – представилась первая из них, – оперативник первого класса, оружейник группы. – Она была миниатюрной брюнеткой явно с азиатскими корнями, темненькая, с узенькими карими глазами и короткой косой. В девушке чувствовались жесткость и непокорность; рука у нее была крепкой, шершавой. В то что она могла быть оружейником, – верилось. Она тоже была облачена в комбинезон, но не такой замызганный, как у Рэда. – Только не вздумай называть меня Зинкой, – прищурившись, добавила Зингер, – ухо отрежу.

Рэд прыснул.

– Елка, – жеманно протянула вторая особа, медленно подавая ему руку: высокая, худая, с мрачным черным макияжем. На ней были самые обычные блузка и юбка, разве что вместо туфель – кроссовки. – Оперативник второго класса, водитель-стрелок, переводчик с двадцати пяти основных языков нашей округи.

– Бормотуха. – Крепкий улыбчивый мужчина в гавайской рубахе и ботфортах. – Лоцман, то есть разбираюсь в навигации, а также сапер, ну и всякое такое прочее…

– Шустрик, – худощавый чернявый парень с длинным носом в серых брюках и когда-то оранжевом джемпере, – электронщик, электрик, компьютерщик. А по совместительству все остальное. Будешь у меня под началом, пацан.

– Лиман, – маленький кругленький мужичок с почти детским, стеснительным лицом, – стрелок-водитель. – Лучше Серегой звать, мне так больше нравится. Эх, прокачу, парень!..

– Распутин, – высокий рябой мужик с оттопыренными ушами, хмурый, – механик-стрелок. Второй оружейник.

– Дрозофил – управляю всем, что летает. И управляю хорошо. – На голову невысокого парня с узким ехидным лицом был надет танковый шлем.

– Я Гаспар, – полноватый азербайджанец с большими мускулистыми руками, густо покрытыми черным волосом, – ксенобиолог – знаток живности Большого Метро. Без меня здесь не прожить.

– Ортопед, – высокий, за два метра громила со шрамом через всю левую щеку и расплющенным ухом, – охранные функции, и этим все сказано.

– Квантум, местный физик я… – С виду стеснительный розовощекий здоровяк. – Нужна водородная бомба?

– Черкес – следопыт и топограф, – мужчина лет сорока с совершенно непримечательной внешностью, – это, парень, не одно и то же!..

– Манго – повар, биолог, а также поэт! – Блондинистый толстячок с улыбкой, не сходящей с лица. – Потом обязательно дам почитать, заценишь. Глаголом жгу сердца людей…

Соломон уже не запоминал, кто есть кто – слишком много людей в этот краткий момент.

– Это лишь треть состава, – пояснил Гордеев, – остальные на дежурствах, в отпусках и командировках. Будешь сорок шестым у меня.

– Будет, обязательно будет! – кивнул Рэд, ехидно посмеиваясь.

– Вы… это… без этих ваших дурацких шуточек, усекли? – нахмурился капитан.

– Без них, конечно, без них, – закивал Рэд головой, словно китайский болванчик. – Мы ж люди серьезные!

– Серьезные они… – проворчал Гордеев. – Не наседайте на него особо, – он повернулся к Павлу. – Не вздумай пить вместе с ними. Узнаю – получишь выговор.

– Хорошо, – пробормотал Соломон, – не буду.

– Ну что, студент? С тебя два литра, дуй давай, – сказал Рэд, доверительно кладя на плечо Соломона руку. – На твой вкус. Только паленую не бери, ладно?

– Э-э… – Тот уставился в невыразительные, блеклые глазки метростроевца.

Они только что вышли с совещания у Гордеева. «Вот же хлыщ, – подумал Соломон. – Но время тут зря не теряют… Как ни крути, а влиться в коллектив, видимо, придется. Но где же тут искать водку?»

– Что-то не ясно? – расплылся в противной улыбочке Рэд. – Дрозофил покажет, он знает место.

– Ну-у-у…

– Экий ты непонятливый, ей-богу! Дроззи, сходи, говорю, с молодым.

– Эт можно, – кивнул Дрозофил. – Айда, чувак, покажу место знатное да злачное.

– Ладно вам к парню приставать, – вступился за Соломона Черкес. – Успеется еще.

– Точно, – кивнул Шустрик, – ты моего подопечного не трожь! Шел бы ты, Рэд, куда подальше…

– Да ладно, че вы… – пожал плечами Соломон. – Я совсем не против, угощаю!

– Вот видите, олухи! – ухмыльнулся Рэд. – Он у-го-ща-ет! Эх, фигово вы в людях разбираетесь!..

Соломон пошел с Дрозофилом. Шлемофон тот, правда, снял. Они поднялись на эскалаторе, попав в тесный вестибюль с неработающими кассами, показали пропуска находящемуся там вооруженному патрулю Метростроя, на самом настоящем блокпосте, и вышли… на улицу, оказавшись на задворках каких-то мрачных приземистых складов. Морозным снежным ноябрем мира Соломона здесь и не пахло – было хотя и пасмурно, но довольно тепло. Слегка моросило. Где-то играла музыка, кажется, что-то из шансона девяностых годов.

– Где это мы? – удивился Соломон.

– Наверху, – кратко ответил летчик. – Так себе мирок, доложу тебе, но водяра имеется.